Том 16. Избранные публицистические статьи - Страница 147

147

Напечатана «Исповедь» была впервые в Женеве журналом «Общее дело» (1883–1884) и в изд-ве М. К. Элпидина (1884). В России «Исповедь» смогла появиться лишь в 1906 г. («Всемирный вестник», № 1). Правда, выдержки из нее (под видом бесед с Толстым) приведены в статье М. С. Громеки «Последние произведения гр. Л. Н. Толстого» («Русская мысль», 1884, № 11; отд. изд. — 1885) и в некоторых других работах, в частности — статьях церковных деятелей, полемизировавших с Толстым.

Общественный резонанс «Исповеди», ее воздействие на русскую читающую публику 80-х и последующих лет — огромны. Книга Толстого очень скоро стала всемирно известной. В статье 1889 г. «Свет России» С. М. Степняк-Кравчинский, хорошо знавший литературно-общественную жизнь Европы и Америки, написал: «Та особенная слава, которая теперь окружает имя Толстого, началась после того, как появились его «Исповедь» и «В чем моя вера?» («Литературное наследство», т. 75, кн. I. M., 1965, с. 546).

Осенью 1882 г. оттиск «Исповеди» был послан в Париж И. С. Тургеневу — в ответ на его горячую просьбу. Тургенев не сочувствовал тому отходу от художественной деятельности, каким в творчестве Толстого ознаменованы конец 70-х — начало 80-х годов. В своем последнем, знаменитом письме 1883 г. он выразил это так: «Друг мой, вернитесь к литературной деятельности!» Прочитав «Исповедь», он написал Толстому 15 (27) декабря 1882 г.: «Я начал было большое письмо к Вам в ответ Вашей «Исповеди» — но не кончил и не кончу именно потому, чтобы не впасть в спорный тон. Если бы я свиделся с Вами — я бы, конечно, много говорил с Вами об этой «Исповеди», но конечно бы не спорил, а просто сказал бы, что я думаю — разумеется, не из желания доказать свою правоту (это прилично только молодым, неопытным людям), — а чтобы в свою очередь исповедаться перед дорогим мне человеком» (И. С. Тургенев. Полн. собр. соч. и писем. Письма, т. 13, кн. 2. Л., 1968, с. 133–134). Несколько раньше мнение о книге Толстого Тургенев высказал в письме к Д. В. Григоровичу: «Прочел ее с великим интересом: вещь замечательная по искренности, правдивости и силе убеждения. Но построена она вся на неверных посылках — и в конце концов приводит к самому мрачному отрицанию живой, человеческой жизни… Это тоже своего рода нигилизм… И все-таки Толстой едва ли не самый замечательный человек современной России!» (там же, с. 89).

«Чудесные» художественные стороны «Исповеди» высоко оценил В. В. Стасов в письме от 17 ноября 1883 г. («Лев Толстой и В. В. Стасов. Переписка». Л., 1929, с. 65).

M. E. Салтыкову-Щедрину не удалось прочитать всю книгу. В споре А. М. Скабичевского с М. С. Громекой он принял сторону Скабичевского, критиковавшего Толстого. Но следует учитывать, что критическая, обличительная сторона «Исповеди» не нашла и не могла найти никакого отражения в книге Громеки.

Горячо откликнулся на «Исповедь» Вильям Фрей (В. К. Гейнс), который еще в 1868 г. покинул Россию, чтобы в Америке заняться устройством земледельческих коммун. Приехав летом 1885 г. в Россию, он написал Толстому: «С замиранием сердца, доходящим до головокружения, я вчитывался в Вашу «Исповедь», первую книгу, которую я читал в России после семнадцатилетней разлуки с родиной. Я видел в Ваших словах наиболее рельефное проявление той могучей потребности в духовной пище, которая должна была, наконец, проявиться в нашем обществе» (цит. по кн.: H. H. Гусев. Материалы к биографии с 1881 по 1885 г., с. 491).

Шведский писатель А. Стриндберг под влиянием идей Толстого писал свою книгу «Среди французских крестьян» (1885, опубликована в 1889 г.) и в предисловии ссылался на «Исповедь»: «Толстой, чей недавно переведенный роман «Война и мир» привел парижан в восхищение, Толстой, граф, богатый человек, заслуженный воин севастопольских сражений, блестящий писатель, порвал с обществом, отказался от литературного творчества и в полемических работах «Исповедь» и «В чем моя вера?» встал на сторону Руссо, объявил войну культуре и сам воплотил на практике свое учение, превратившись в крестьянина» («Литературное наследство», т. 75, кн. I, с. 123).

Датский переводчик Петер Ганзен писал Толстому 9 мая 1888 г.: «Особенное внимание возбудили приведенные мною… отрывки из «Исповеди». Ее называют «образцом автобиографии» и глубоко сочувствуют описанному в ней перевороту в деятельности автора» (там же, с. 317).

Так что же нам делать? Черновик статьи, начатой в первых числах февраля 1882 г., т. е. спустя неделю после московской переписи, озаглавлен «О помощи при переписи»; в копии, сделанной с этой рукописи, Толстой дал своему сочинению заглавие «Так что же нам делать?», позднее не менявшееся. Работа длилась несколько лет, до февраля 1886 г., представлялась Толстому чрезвычайно важной и нужной, очень увлекала его и все время разрасталась: первоначально задуманный очерк превратился в большую книгу.

Зиму 1883–1884 гг. Толстой снова жил в Москве и вновь посещал те места, которые видел во время переписи. В Дневнике появляются записи, которые можно считать новым материалом для книги. 27 марта 1884 г. переписчик А. П. Иванов, отставной артиллерийский поручик, а теперь обитатель московского «дна», рассказал «про умершую у них женщину с голода». Толстой записал в Дневнике: «Колокола звонят, и палят из ружей, учатся убивать людей, а опять солнце греет, светит, ручьи текут, земля отходит, опять бог говорит: живите счастливо. Оттуда пошел в Ржанов дом к мертвой…» 30 марта — запись: «Ходил на чулочную фабрику. Свистки значат то, что в 5 мальчик становится за станок и стоит до 8. В 8 пьет чай и становится до 12, в 1 становится и до 4. В 4 ½ становится и до 8. И так каждый день. Вот что значат свистки, которые мы слышим в постели» (т. 49, с. 74, 75).

147